Камелот

      Дрема вздрогнула и широко распахнула глаза. Ей снова снился тот самый сон. Вот уже месяц, как она, засыпая, погружалась в густой непроглядный туман, который обволакивал ее со всех сторон, трогал своими липкими руками и нагонял панический ужас. Изредка на расстоянии полушага появлялись какие-то люди, Дрема видела лица, но через мгновение они уже исчезали в тумане. Девушка стояла, боясь пошевелиться, паника медленно овладевала ею. Когда стоять уже было невозможно, она делала глубокий вдох и начинала бежать. Дрема бежала все быстрее и быстрее, не зная, что будет впереди. Она бежала, боясь остановиться. Дыхание становилось все чаще, туман проникал внутрь, разъедая душу, сводя с ума. Когда бежать было невозможно, Дрема падала на дорогу и... просыпалась...

      Ее все звали Дремой. Она жила в мире своих иллюзий и до сих пор реальность обходила ее стороной. Ее собственный мир был придуман от начала до конца, и впускала она в него только тех людей, которые могли соблюдать правила ее игры. Мир Дремы был красивым - она не впускала туда уродов. Если ей казалось, что человек принесет с собой любовь, она протягивала ему руки, брала его ладонь в свои и провожала внутрь своего Камелота, спрятанного в глубине сердца. Но если человек оказывался недостойным, она изгоняла его, не оставляя шансов на возвращение. Это был ее собственный мир, построенный только на чувствах. Лишь они определяли, каким ему быть. Лишь они...

      Так случилось и в этот раз. Впустив кого-то, Дрема не до конца закрыла дверь в Камелот, оставив маленькую щелочку. Девел просто проходил мимо и решил заглянуть. Все, что он там увидел, слишком было похоже на сказку. Он нерешительно постучал. Дрема приоткрыла дверь чуть больше, рассматривая незнакомца. Голосом, манерами, пристрастиями он напоминал одного из тех, кто когда-то с позором был изгнан из Камелота. Его имя до сих пор выбито на скале Изгнанников. Но что-то делало Девела похожим и на того, кто когда-то стоял по правую руку от Дремы, но тоже ушел. Ее мир до сих пор помнит ту эпоху Руины, а двери кельи, где по осколкам собрано все, что осталось от его пребывания, никогда уже не откроются.

      Все это всплыло в памяти. Эпоха Руины и скала Изгнанников встали перед глазами настолько явно, будто все это случилось пару дней назад. Дрема пошатнулась под грузом воспоминаний, невольно отойдя от двери. Девел зашел. Внутренний голос Дремы требовал остановить его. Те времена не должны были повториться. Ведь ей пришлось буквально заново отстраивать Камелот. В нем почти полностью сменились люди. Большинство из них лишь слышали об эпохе Руины, меньшая часть видела все это своими глазами. Но никто не хотел повторения. А Девел шел все дальше. Внутренний голос Дремы кричал: "Это твой шанс все исправить, не упусти его!" На что Дрема мысленно отвечала: "Это подарок Небес - он пришел, чтобы изменить историю". И, не двигаясь, словно в трансе, стояла на месте. А Девел уже был в глубине Райского Сада и манил ее к себе. Дрема, мягко ступая по траве, подошла к нему. Девел протянул руки и взял ее ладони в свои. Она подняла голову и взглянула ему в глаза. Они светились какой-то необычной нежностью. Дрема улыбнулась и прошептала своему Внутреннему голосу: "Видишь, я была права..." Тот, в свою очередь, лишь промолчал. А над цветущим миром неожиданно начали сгущаться тучи.

      У Дремы был шанс все исправить, но она им не воспользовалась. Хранительница очага Камелота свела с ума Девела омутом своих глаз. Он бросил последний взгляд в сторону Дремы и ушел. На скале Изгнанников появились два новых имени: Девела и Хранительницы очага. Они, как и другие, были написаны кровью. В Камелоте наступала эпоха Второй Руины.

      А Дрема видела по ночам один и тот же сон: туман, который разъедал все внутри и сдавливал грудь так, что невозможно было дышать. Имена, написанные на скале Изгнанников, не подсыхали. Солнце над Камелотом с того дня больше не всходило. Дрема обходила свои владения и собирала осколки, бережно пряча их в новой келье - Келье Эпохи Второй Руины. Над монастырем кружились стервятники, растения погибали и все обволакивалось туманом. А Дрема отрешенно наблюдала за разрушением, зная, что это конец и что ничего исправить уже нельзя.

Donna